Неистовый, полный жизни, открытый всему новому, Пабло Пикассо производил магическое воздействие на своих современников – не меньшее, чем сегодня производят на нас его картины. «Он глядел на мир в упор, широко раскрытыми глазами, взглядом, полным любопытства и удивления», – так писал о нем известный французский фотограф Брассай, который общался с Пикассо не одно десятилетие и записывал их диалоги.
Вот несколько наблюдений великого художника об искусстве и не только.
1. «Зачем художник упрямо старается передать то, что можно легко зафиксировать с помощью объектива? Чистое безумие, ведь правда? Фотография появилась в назначенный час, чтобы освободить искусство живописи от литературщины, от необходимости контекста и даже от сюжета… И разве художники не должны теперь воспользоваться предоставленной им свободой, чтобы делать нечто другое?»
2. «Чтобы понять, что тебе хочется нарисовать, надо начать… Если под пером возникает мужчина, значит, будет мужчина… Если возникает женщина, значит – женщина… Есть испанская поговорка: «Если появилась борода, значит, это мужчина; если бороды нет, значит, женщина…» Есть еще другой вариант: «Если есть борода – это святой Иосиф, если бороды нет – это Дева Мария». Потрясающе, правда? Она всегда приходит мне на ум, когда я оказываюсь перед чистым листом бумаги… То, что я улавливаю в процессе работы, – даже помимо своего желания, — для меня важнее собственных идей…»
3. «А вы обращали внимание, что животные очень чувствительны к акту человеческой любви? Он их привлекает, возбуждает, разогревает им кровь… Особенно это касается собак и кошек… Я был знаком с одной женщиной, у которой жили два огромных сенбернара, кобели… И вот в ее жизни появился мужчина… Она была сильно влюблена… В первый раз, когда они легли в постель, в спальню явились оба сенбернара, встали на задние лапы в ногах кровати и стояли так, огромные, угрожающие… Зрелище было настолько дикое, что ее возлюбленный соскочил с кровати и спешно ретировался…»
4. «Я люблю летучих мышей! А женщины их боятся… Они думают, что мышь может вцепиться им в волосы… А ведь это, может быть, самое красивое животное на свете, самое изящное… Вам случалось видеть их маленькие, блестящие, искрящиеся умом глазки, их кожу, шелковистую, как бархат? А взгляните на эти тоненькие, такие хрупкие косточки…»
5. «К костям у меня настоящая страсть… В Буажелу у меня их много: скелеты птиц, головы собак, баранов… Есть даже череп носорога… Возможно, вы их видели там, в амбаре? Вы заметили, что кости всегда как бы вылеплены, но не вырезаны: кажется, что сперва их залили в глиняную изложницу, а потом достали оттуда? Какую бы кость вы ни рассматривали, вы всегда найдете следы пальцев… Иногда пальцев очень крупных, иногда лилипутских, вроде тех, что изваяли крошечные и хрупкие косточки этой мыши… Всегда, на любой кости. Я вижу следы пальцев создателя, который развлекался, вылепливая ее… А вы обратили внимание, что кости, с их вогнутыми и выпуклыми формами, прекрасно вставляются одна в другую? Какое же нужно искусство, чтобы так «подогнать» друг к другу косточки позвоночника?»
Фотографию «Пикассо, руки-хлеб» (1952) можно увидеть на выставке Робера Дуано «Красота повседневности», которая проходит в рамках IX Московской международной биеннале «Мода и стиль в фотографии – 2015» до 10 мая 2015 года, Мультимедиа Арт Музей Московского дома фотографии (МАММ)
6. «Чтобы иметь призвание, нужно мужество, и чтобы пойти ему навстречу – тоже… «Второе ремесло» – это ловушка, ложная цель! Я тоже часто сидел без гроша, но при этом всегда сопротивлялся соблазну зарабатывать чем-то другим, кроме своей живописи… А ведь мог бы штамповать карикатуры для сатирических журналов, как это делали Хуан Грис, ван Донген или Вийон… Журнал «Масленка» предлагал мне по 800 франков за рисунок, но я предпочитал добывать пропитание живописью… Вначале я продавал картины дешево, но все-таки продавал… Мои рисунки, полотна уходили… Это – самое важное…»
7. «Я всегда стремлюсь к сходству… Художник должен наблюдать природу, но никогда не путать ее с живописью. Ее можно перевести в живопись только с помощью символов. Но символы не придумываются. Надо изо всех сил стремиться к сходству, чтобы получить символ… Искусство – это язык знаков. Когда я произношу слово «человек», я вызываю в памяти образ человека; слово стало его знаком. Знак не представляет его так, как могла бы это сделать фотография. Две дырки – это знак лица, достаточный, чтобы вызвать его в сознании, не представляя его… Но не кажется ли вам странным, что это можно сделать таким простым способом? Две дырки – это ведь очень отвлеченно, если принять во внимание, насколько сложен человек… А наиболее отвлеченное, возможно, и есть высшая степень реальности…»
Брассай «Разговоры с Пикассо» (Ад Маргинем Пресс, 2015).
Cнимок «Пикассо, руки-хлеб» – фотошутка, которую придумал Робер Дуано: «…Когда я приехал в Валлорис, Пикассо с женой обедали. Мы поговорили, но я не сделал ни одного снимка… Вернувшись в город, я отправился к пекарю, который поставлял художнику булочки. Одни из них были необычными, и я спросил, как они называются, тот ответил – «руки Пикассо». Когда люди смотрят на это, то замечают всего четыре «пальца». Конечно, это ведь Пикассо! Так что я купил булочки, положил их на стол перед Пабло и сделал фотографию. Ему понравилось. Он вообще любил шутки. Все два дня, что мы провели вместе, мы только и делали, что шутили. Пикассо был лучшей моделью, какая у меня была. Все, кто к нему приближался, оказывались осыпаны какой-то золотой пылью».
Из книги Робера Дуано «Портреты художников» («Portraits of the Artists», Flammarion, 2008).