Фрагмент беседы Уэйна Ликермана (Рам-Цзы) в Торонто, Канада
«Живое Учение действует на всех этих уровнях. Оно проникает как сквозь интеллект, так и сквозь интуитивное чувство. Говорите вы о нём или не говорите, думаете вы о нём или не думаете – для меня это не имеет никакого значения. Вы не получите от меня поощрительных плюшек за отключение ума. Отключение ума – не цель Учения. В Живом Учении ум принимается вместе со всем остальным.»
Уэйн: Приветствую всех вас на Живом Учении. Я называю его Живым Учением, потому что оно касается той живой энергии, которая здесь, и мы ощущаем эту живую энергию через тело. У каждого из нас есть тело и ум, позволяющие нам думать и чувствовать, испытывать опыт. В Индии это учение называют путём знания, джняной. Говоря о знании, мы зачастую говорим об интеллекте, об умственных способностях. Но в действительности путь знания – это нечто гораздо большее. Знание, о котором мы говорим, – это понимание не только из интеллекта, но также и из интуитивного чувства. Наша способность к интуитивному познанию столь же сильна, как и способность к познанию логическому и интеллектуальному. Живое Учение действует на всех этих уровнях. Оно проникает как сквозь интеллект, так и сквозь интуитивное чувство. Говорите вы о нём или не говорите, думаете вы о нём или не думаете – для меня это не имеет никакого значения. Вы не получите от меня поощрительных плюшек за отключение ума. Отключение ума – не цель Учения. В Живом Учении ум принимается вместе со всем остальным.
Это Учение – учение о полном включении.
Именно это включение оказалось для меня столь притягательным, когда я впервые узнал о нём от моего гуру Рамеша Балсекара, с которым я познакомился почти 25 лет назад в Лос-Анджелесе. Его изложение этого учения было для меня революционным, потому что это учение было о том, что значит быть живым. И поэтому оно было не простым набором эзотерических философских идей, оно было чем-то, что мощно существует в жизни. И этот человек был в прошлом президентом Банка Индии, он был очень светским человеком. У него была жена, дети и внуки. Он играл в гольф, страстно любил спорт, он был человеком, которого интересовали все сферы жизни, – не тем, кто сидит в ашраме или какой-нибудь пещере, в каком-то изолированном от остального мира месте. И именно это поразило меня, это было для меня столь свежо и привлекательно, потому что мне по темпераменту не подходили уход в пещеру и воздержание в ашраме. Это просто шло в разрез с моим представлением о жизни. Но при этом я хотел и покоя, и я хотел – я хотел вообще всего. Это была моя черта, которая на определённый период моей жизни привела меня к алкоголизму и наркомании, — желание получить всё. И тот самый темперамент, который едва не свёл меня в могилу, сослужил мне хорошую службу в этом учении, потому что я искал за пределами всего ограниченного – за пределами ограниченных представлений о том, что такое просветление, и за пределами ограниченных представлений о духовной жизни, – и находил гораздо более широкие определения этих понятий.
Рамеш предлагал ничто иное, как жить тотально и осознавать, чтó в жизни истинно. Всё, о чём он говорил, было указателями, позволяющими увидеть это, — не просто интеллектуально понять, но прожить это, увидеть это, сделать это опытом своей жизни. Именно в этом и состоит Живое Учение, — в понимании духовной основы опыта жизни. Для этого потребуется расширить ваше понимание духовного, и расширить его радикально, потому что обычно мы отождествляем духовное с добром. Всё, что нам представляется прекрасным, добрым, хорошим, любящим, нежным, – это всё для нас духовное. Напротив, всё грубое, ограниченное, неприятное считается материальным. В большинстве из нас представления о том, как выглядит духовное и как – материальное, коренятся достаточно глубоко.
Будем надеяться, что мы сможем оставить позади свои ограничения и осознать, что все мы, вообще всё существующее является духовным, включая и всё плохое, негативное. И это хорошо, потому что когда мы смотрим в себя, оставшись наедине с собой, – только вы одни и больше никого, – и вот когда мы просто смотрим на то, что мы есть, мы неизбежно видим что-то, что считаем отрицательным. У всех нас есть качества, которые нам в себе не нравятся, которые вызывают в нас комплексы и вынуждают нас вести себя так, как мы не хотели бы себя вести, и делать то, что мы предпочли бы не делать. Мы недостаточно добры к своим любимым, мы нетерпеливы и вспыльчивы. И когда мы осознаём, что эти качества на своём месте, они часть того, что есть, игра меняется, жизнь меняется, меняется всё наше отношение к жизни и мировосприятие. И приходит больше покоя, покоя в отношении себя самих и всего происходящего, независимо от того, нравится оно нам или нет. Это покой приятия, приятия того, что есть.
Один из способов, который я использую для описания этой живой энергии, этого качества, делающего нас живыми, – это метафора с океаном и волной. Эта метафора занимает важное место в моём учении. И поскольку я знаю, что некоторые из вас здесь впервые, я хочу непременно ввести всех в курс того, о чём я говорю. В этой метафоре всё, что существует, – это океан. Когда океан приходит в движение, он становится волной. Волны – это вещи в мире. Все объекты, которые существуют, – это волны. Итак, океан – это вещество, а волны – его проявления. Волны – это вещи, которые можно наблюдать, вещи, на которые можно указать и которые можно назвать. Каждая волна особенная, поэтому можно сказать, что у некой волны определённая ширина, определённая высота, определённый цвет, определенная протяжённость, определённая форма. Можно говорить о качествах разных волн. И будь волна галактикой или субатомной частицей, всё во вселенной можно понимать как волну или движение океана.
Важная вещь относительно волны, которую нельзя забывать, заключается в том, что, когда вы стоите на берегу и наблюдаете, как волна движется к вам, вода в действительности не движется к вам. То, что к вам движется, – это энергия.
Это энергия, которая образует волну. Вы можете наблюдать за конкретной волной, назвав её, допустим, Сандрой. Сандра там, в полумили от вас, и вот она приближается к вам. Но Сандра, которая была в полумили от вас, – не тот же набор водных молекул, который ударяет о берег перед вами. Всё, что движется, – это энергия, и хотя у этой энергии есть форма, которую можно наблюдать и назвать, это, тем не менее, только энергия.
Каждый из нас, со своим именем и формой, – волна. А волна – это просто энергетическое движение океана. Если вы сможете это понять, всё для вас станет ясно. Вы увидите, кто вы на самом деле. Но неизвестно, случится ли это с вами, – это под очень большим вопросом, потому что с человеческими существами в возрасте двух лет происходит любопытная вещь. Абсолютно каждый человек в возрасте двух лет, внезапно, без предупреждения и без какой-либо причины, начинает чувствовать себя не волной, а отдельным независимым существом, – отдельным от океана, не зависимым от океана, отдельным от других волн, – не волной, а отдельной независимой капелькой. Как только вы почувствовали себя отдельным, всё, что вы видите, тоже будет отдельным по умолчанию. Все другие вещи, которые вы видите, вы считаете не волнами, а отдельными независимыми вещами, и здесь-то и начинаются все беды.
Говоря о бедах, я имею в виду, что начинаются наши страдания, потому что мы более не живём истиной, а живём ложью. От того, что этой ложью живут также ваши родители, ваши учителя и ваши религиозные лидеры, она не перестаёт быть ложью. Все согласны в том, что мы отдельные независимые существа, способные делать так, чтобы что-то произошло, благодаря нашей собственной независимой силе. Вопрос в том, так ли это. Таков вопрос этого Учения: так ли это? «Да, – отвечают все в унисон, – да, мы несомненно это чувствуем». Но вопрос «так ли это?» остаётся. И Живое Учение – это набор указателей, которые поощряют вас к самостоятельному исследованию.
Предупреждаю вас, что это нелегко, и вас не будут поддерживать окружающие и общество в целом, — все они по уши погружены в ложь. По всей вероятности, раз вы здесь, вы здесь потому, что образовалась трещина в вашей прочной стене уверенности в том, как всё обстоит в жизни.
Через какой-то жизненный опыт, который у вас был, пришёл момент, когда у вас стали возникать вопросы. Вы стали смотреть на то, что происходит на самом деле. Не могу сказать, насколько редки такие случаи. Я погружён в это учение уже почти 25 лет. Я много путешествовал с моим гуру Рамешем. Я был организатором его приездов в Соединённые Штаты в течение нескольких лет, устраивал его ретриты и т.п. В один прекрасный день, совершенно неожиданно, он предложил мне самому проводить беседы, и этим я и занимаюсь последние 12-13 лет. Я езжу по всему миру и везде говорю с людьми. И я могу вам сказать, что крайне-крайне редко открываются двери, впускающие идею о том, что «может быть, ну вдруг, я не хозяин своей судьбы». «Может быть, ну вдруг, я не отдельное независимое существо-автор». Но такое всё же случается.
Я хотел бы сделать вам предложение, которое будет в силе на протяжении всей беседы: пока я говорю, – или не говорю, такое тоже может случиться, – если что-то возникнет в вас, вопрос или комментарий, желание поделиться чем-то, связанным с тем, о чем мы говорим, пожалуйста, без колебаний рассказывайте об этом, потому что это прежде всего Живое Учение. Я здесь не для того, чтобы читать лекцию, уверяю вас.
— Вы упомянули, что это бывает крайне редко. Интересно, почему так редко? Некоторые люди рациональны, другие же привержены религии. Как вы думаете, большинство людей — верующие?
Уэйн: Когда я говорю о трещине – как бы она не обнаруживалась: через приверженность бхакти или знание джняны, или через служение – через карму, или же через тело, хатха-йогу, – я говорю о том, что сама трещина редка, крайне редка. И все эти пути: путь преданности, путь знания, путь служения, путь тела, – эти пути не отделены друг от друга и не уложены каждый в свой ящичек. Они – части континуума и вытекают один из другого, и в каждом человеке есть все эти компоненты. Просто у некоторых людей склонность к одному из аспектов сильнее, чем к другому, в зависимости от склада личности. Но в каждом есть это всё.
— Вы говорили о проживании лжи. Как может существовать ложь, ведь её существование предполагает и существование чего-то ещё, а в недвойственности считается, что ничего другого нет? Это то, на чём я застреваю.
Уэйн: Это то, на чём мы часто застреваем в этом учении, потому у нас всё относительно, дуалистично, и у нас всегда есть полярные противоположности: правда и неправда, болезнь и здоровье, хорошее и плохое. Это полярные противоположности, составляющие жизнь, и тем не менее мы указываем на Единство за пределами дуального. Единство – это целое, которое представляет собой вместилище для дуального. Когда мы рассматриваем это с недвойственной точки зрения, вы спрашиваете: «Как может существовать относительное? Ведь всё – одно?» И всё же несомненно есть видимость множественности. Это невероятный, прекрасный парадокс, присущий бытию. В рамках дуального опыта существует видимость отделённости, видимость того и этого, хотя в своей основе это всё Одно. Поэтому мне так нравится образ океана и волн, ведь в этом образе есть и то, и другое: могут быть миллиарды волн, каждая из которых особенная, каждая уникальна, каждая со своими качествами и характеристиками, и при этом что такое эти волны? Волна есть ничто иное, как океан, не больше и не меньше, – энергетическое движение океана. Я уже говорил о том, что волна – это даже не некий объём воды в движении; то, что мы называем волной, – это просто движение энергии через океан. Она даже не состоит ни из какого конкретного вещества, кроме как в момент наблюдения.
— Мне кажется, что интеллектуально я могу понять, что дуальность есть часть Целостности, но интеллектуального понимания недостаточно. Я думаю, что понимание должно быть более интуитивным, интеллектуального понимания недостаточно.
Уэйн: Но это начало, и хорошее начало.
— Хорошо бы было поговорить об интуитивном понимании. Кажется, это нужно чувствовать нутром, а нутром ты или чувствуешь, или не чувствуешь…
Уэйн: Чувствовать нутром – это то же самое, что и интеллектуальное понимание. То же самое в том смысле, что и то, и другое приходит и уходит. Интуиция относительна, и она также не является Окончательным Пониманием. Даже интуитивный инсайт – это указатель или трамплин. Но особенность таких интуитивных инсайтов в том, что они кажутся всеобъемлющими. Они не узкие и не ограниченные, как интеллектуальное понимание. Людей с соответствующим складом ума отчасти привлекает то, что интеллектуальное понимание конечно, оно имеет границы, с ним можно играть и его можно постичь, – вы можете его впитать и сказать: «Я понял это». Интуитивное понимание гораздо более всеобъемлюще, но оно тоже дуально по своей природе. Если вы его переживаете, значит, оно дуально по своей природе. И в этом случае оно может быть только указателем, так же, как и интеллектуальное понимание может быть указателем на нечто более широкое и всеобъемлющее, – на то, что мы называем Абсолютным Пониманием или Истиной.
— Значит, нельзя дать определение абсолютному пониманию. Оно не интеллектуально, оно не интуитивно.
Уэйн: Да, нельзя. Оно не что-то, и тем не менее оно – всё. Так что ваши слова начинают звучать как слова мудреца или идиота, – отличить одного от другого в этой парочке не так-то просто.
Значит, когда мы не следуем за интуитивным чувством, – причиняет ли это нам страдания в возрасте двух лет, отказ следовать за внутренним чувством?
Уэйн: Я вижу много двухлеток, у которых интуитивное чувство – дать по голове какому-нибудь другому ребёнку и забрать его игрушку. Часть процесса социализации состоит в сопротивлении этому интуитивному чувству, потому что будут социальные последствия, – и это один из этапов в развитии человека.
— Эмоции и интуитивные чувства – это разные вещи?
Уэйн: Я думаю, все согласятся, что мы не развиваем нашу интуитивную природу, в общественном и социальном плане, с такой силой, с какой идёт наше интеллектуальное развитие. Вполне могут быть способы, различные виды терапии и практики, которыми вы можете воспользоваться для усиления своего интуитивного чувства, точно так же, как есть многочисленные практики для оттачивания интеллектуальных способностей. Но в этом учении нас интересует другое: в два года у нас появляется чувство, которое доминирует и над интуитивным чувством, и над интеллектом, – чувство, которое я называю ложным чувством авторства. И ложное чувство авторства начинает притязать на всё возникающее. Что бы ни возникло – интуитивное чувство или интеллектуальное – ложное чувство авторства притязает на него и говорит: «За это отвечаю я. Это делаю я. Я это контролирую». Это чувство едва уловимо, его особенно трудно распознать, потому что оно с вами с двухлетнего возраста и уже вросло в вас, в ваше представление о своей личности. Таким образом, притязание на то, чтобы быть отдельной независимой личностью-автором, способной на интуитивное познание, способной на интеллектуальное познание, — это притязание возникает в нас в двухлетнем возрасте и становится причиной человеческих страданий. Поэтому этому аспекту в Учении придаётся особое значение.
— По мере уменьшения ложного чувства авторства, замечали ли вы, что происходило с вашей привязанностью к семье, с вашими отношениями? Сильно ли они изменились, когда уменьшилось ложное чувство авторства?
Уэйн: По мере того, как я ставил под вопрос свои реакции на ложное чувство авторства и его сила уменьшалась, мои реакции затрагивали абсолютно всё, потому что в моём случае было очень сильное сопротивление этому, сомнения и метания, как говорил Рамеш. И частью этого опыта было дистанцирование, разотождествление, потускнение красок, некая потеря смысла жизни. Ложное чувство авторства заявляет: «Если я ни за не отвечаю, то ничто не имеет ни малейшей ценности и значения, всё просто происходит, всё просто есть. Если я не участвую в этом, ничего не делаю и ничего не контролирую, тогда я просто марионетка, и ничто не имеет особенной ценности и значения, потому что вся ценность и всё значение связаны со мной».
— Такое произошло со мной в начале, когда я читал ваши книги, такова была моя первая реакция.
Уэйн: Вы не одиноки в этом. Очень многие люди рассказывают об этом. Эта реакция очень-очень распространена, и когда ложное чувство авторства ослабевает, оно идёт ещё на одну уловку. Оно говорит: «С тобой будет происходить всё плохое, потому что меня не будет с тобой, чтобы защитить тебя и позаботиться о твоих первоочередных интересах. Как обломок, тебя будет носить по реке жизни, и всё без разбора будет случаться с тобой, а меня не будет рядом, чтобы это исправить». И это сплошное враньё, потому что если ложное чувство авторства такой прекрасный защитник, то почему со мной случилось столько говна за последние 50 лет? Если ты со мной и защищаешь меня от жизненных невзгод, почему же плохое продолжает происходить? При пристальном рассмотрении такие притязания совершенно не выдерживают критики. Но факт остаётся фактом – эти притязания громкие и убедительные!
Из беседы, проведённой Уэйном Ликерманом в Торонто 21 мая 2011 г.
Перевод с английского Елены Хилинской