Возвращаясь к телесности, я задумываюсь о вопросе принятия себя. В чем грань между принятием и непринятием своего тела? Своего веса, своей формы? Когда я принимаю — или приму себя, как это будет выглядеть? Будет ли мне всё равно, как я выгляжу — или принятие выглядит как-то иначе?

Вопросов на эту тему у меня масса. 

• Если человек доволен своим весом, но боится растолстеть — он принимает себя?
• Если человек доволен своим видом и формой, но если бы ему добавить 10 кг, он стал бы собой недоволен и к себе жесток — он принимает себя?
• Если человек говорит «ой, да чего тебе-то беспокоиться» человеку худее себя, считая, что раз он худее, то его волнения не стоит принимать всерьез — он принимает себя?
• Если настроение человека зависит в первую очередь от формы его тела и веса — он принимает себя?
• Если человек в мыслях о том, хочет ли он что-то съесть, всегда, ВСЕГДА учитывает возможное влияние этого вида и объема еды на вес (а не на здоровье или настроение, скажем) и решает, есть или не есть, в первую очередь исходя из этого возможного влияния — принимает ли он себя?
• Если человек, решая, хочет ли он заниматься спортом или затеять более активный образ жизни, опирается в большой степени на то, повлияет ли это на вес — принимает ли он себя?

Можно в эти уравнения подставить себя и понаблюдать за своей реакцией.

Да и что это такое вообще — принимать себя?

Значит ли это «принимать свой нынешний вес как должное и несмотря на него и на все остальное — любить и уважать себя»?

А может, «принимать свои чувства по поводу веса и не отвергать их»?

Или, скажем, «принимать себя как мятущееся существо, не знающее, что правильнее делать, потому что хочется и спокойно есть, и быть физически активным, и любить своё тело, и отдыхать — но многое из этих пунктов противоречат друг другу?».

Мне хотелось бы принимать своё тело, свои мысли о том, каким мне хотелось бы его видеть, свои действия в этом направлении — исходя из своих соображений о себе, а не из того, что надо, правильно, смело или за что меня похвалят. Но как к этому перейти — мне пока что неведомо. Потому что сколько бы я ни весила за свои 32 года, начиная примерно с двенадцати лет мне кажется, что можно было бы весить ещё чууууть меньше. И никакого «достаточно хорошо» за эти двадцать лет я не помню. Всегда кажется, что недостаточно — и что можно приложить ещё усилий (или что если бы я не была такой ленивой, то я бы их уже приложила, и было бы ещё лучше).

А это чистый перфекционизм, в котором нет и не может быть никакого «достаточно», только бег в направлении постоянно ускользающего горизонта с сопутствующим чувством вины за недостаточно быстрое приближение к недостижимому идеалу.

В книге «I Thought It Was Just Me»  Брене Браун рассказывает про знаменитую Real Beauty кампанию от Dove.

В тот раз были отсняты женщины, более похожие формами на нас с вами, чем зафотошопленные измотанные модели с любой обложки. Но отношение зрительниц оказалось неожиданным:

В минувшем году я столкнулась с убедительным примером действия насилия. Я говорила с многими группами женщин о стыде и о сложившемся у них образе тела.

Когда пару лет назад началась кампания Dove «За реальную красоту», я спрашивала женщин, нравится ли им видеть самых обыкновенных женщин в трусах и лифчиках вместо суперстройных моделей. Я ничуть не удивилась, когда узнала, что половине женщин эта акция не понравилась.

Многие описали свою реакцию так:

«Я понимаю, что это здорово, но вот смотрю – и возникают какие-то неприятные эмоции». Некоторым стало «неудобно за моделей», другие заметили, что кампания «не вдохновляет на то, чтобы выглядеть лучше, сбрасывать вес».

Собственно, тогда я услышала то же самое, что слышу и сейчас: «Я знаю, что эта кампания очень живая и замечательная, но мне так и хочется сказать: “Ты слишком жирная, тело у тебя некрасивое, оденься”».

Важно понимать, что большинство женщин, у которых модели Dove вызвали такие противоречивые реакции, выглядят так же, как и они. Это «насилие» в действии. В точном соответствии с определением доктора Смита, нам так часто исподволь рассказывали, что такое красота, что теперь мы поддерживаем это определение, как будто сами его выработали. Результат получается ужасающий: мы не хотим видеть нас самих на обложках журналов, потому что мы несовершенны, недостаточно стройны или красивы, а потому не имеем ценности.

В конце абзаца Брене добавляет:

«Ирония в том, что единственный способ освободиться от «насилия» – вернуть себе силу давать собственные определения и жить им.»

Из книги Брене Браун  «Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости»  

Я немножечко поисследовала вирусную рекламу Dove и хочу показать вам в конце вот такой ролик. Про то, что каждый и каждая из нас видит в себе куда больше недостатков и куда меньше красоты, чем любой прохожий.

Его посмотрели 67 млн зрителей. И я.
В нём работник полицейского отделения, умеющий рисовать фоторобот, рисует каждого человека дважды: по его личному описанию себя и по описанию случайного прохожего. Оказывается, что мы видим себя некрасивыми. Красоту лучше видно со стороны. Можно попробовать стать немножечко помягче к себе — хотя бы как окружающие.

Отрывок из статьи Елены Трусковой  «Индустрия худоты»