Есть популярная и достаточно очевидная истина: люди отличаются друг друга, мы не одинаковые, и эту неодинаковость нужно научиться принимать. Капитан Очевидность во всеоружии. Эти слова легко и приятно произносить, чувствовать себя при этом очень продвинутым и мудрым человеком: да, я признаю, что другой человек — это не я, и что у него есть иные, чем у меня, интересы. Однако столкновение с реальностью Другого (чуть было не написал Чужого) — совсем другая, и часто очень тяжелая, на грани невозможности, история.
Легко признавать, что у твоего друга/подруги, жены/мужа, детей/родителей есть увлечения и потребности, не совпадающие с твоими. Легко, когда у тебя нет потребности разделить что-то с другим человеком, причем с совершенно конкретным. И очень тяжело, когда эта потребность есть. Тогда все красивые слова забываются, и на смену толерантности приходит или яростное желание добиться своего, выбить, задавить — или депрессивная тоска, замыкание в себе и ощущение полной безнадежности.
Часто такое можно заметить у родителей, которые «вдруг» обнаруживают, что их подрастающие или уже выросшие дети совсем не укладываются в их представления о том, какими должны быть дети, или вообще ведут образ жизни, далекий от даже просто приемлемого. А желание, чтобы дети выросли «приличными людьми» есть, и это желание могут реализовать только дети. Как-то мне один отец, сражающийся с собственным сыном, сказал: «Он имеет право быть кем угодно, но он не имеет права быть таким!» — и он не замечал противоречия в своих словах. «Я его/ее никак не ограничиваю, но если только онона укладываются в заданные рамки».
Подлинное осознание того, что другие люди созданы не для того, чтобы удовлетворять наши желания (даже наши дети), что это не игрушки, которые обязаны отзываться на все наши душевные порывы, начинается как раз с этого столкновения с тем, что другой не отзывается на нашу устремленность к нему. Мы чего-то очень хотим от другого — а ему это безразлично или, что хуже, отвратительно. При человеческом стремлении к максимальной близости, доходящей до слияния, это — сильный и внезапный удар, ушат холодной воды за шиворот. «Как с тобой таким жить?!»
Одни из ранних подобных «ушат воды» — извечное родительское «не видишь, мы заняты/разговариваем?», сказанное ребенку, когда он очень хочет поделиться чем-то или реализовать обычное стремление ребенка влезть в беседу взрослых, при которой он присутствует. И это вполне нормально, что родители не всегда отзываются, что они не всегда готовы отставить все и всех, чтобы развернуться к ребенку — потому что это одно из обстоятельств, при помощи которых ребенок начинает осознавать, что у родителей и у взрослых в целом есть еще какая-то другая, своя жизнь, и свои потребности, с ребенком не связанные никак. Это неприятно, это фрустрирует, причиняет боль — но это нормально и закономерно. Патологичным является как постоянное игнорирование родителями собственной инаковости и отдельности (готовность в любую секунду отозваться на любую потребность ребенка, даже не высказанную), так и постоянное игнорирование, во время которого ребенок получает страшное послание: «ты лишний, ты всегда лишний, ты мешаешь, лучше бы тебя не было».
Тем не менее, потребность в близости с другим человеком настолько выражена у нас, что, несмотря на «уроки» от родителей, желание единства и стремление игнорировать различия, остаются сильны. И уже взрослые люди мечтают о людях, которые во всем и всегда будут удовлетворять эту тоску по близкому и родному человеку. Но другой человек не отвечает за то, что он очутился в наших мечтах и фантазиях. И за то, что он в этих фантазиях делает вместе с нами и с нами. Неразличение реального человека и аппарата по удовлетворению желания приводит к стиранию границ. И мечта об отпуске в горах превращается в мечту о совместном отдыхе в горах. Неважно, хочет ли этого отдыха другой, или он просто ненавидит горы. Мечта об идеально чистой квартире превращается в мечту о том, чтобы все хотели этой идеальной чистоты и убирались в квартире. «Как может нормальный человек не хотеть идеальной чистоты?!» — возмущается, например, молодая жена, вздрагивающая от слов мужа, что убираться можно и раз в месяц.
Боль от обнаружения того, что нечто бесконечно близкое и родное вдруг оказалось чуждым и отвергающим, бывает настолько сильной, и ее бывает так сложно выдержать, что часто встречаются две формы реакции на нее. В одном случае переживание того, что мы в какой-то важной части очень разные и совсем не совпадаем, становится своего рода ржавчиной или кислотой, которая быстро или медленно, но верно, разъедает все отношения — даже там, где вроде и было совпадение. Как же можно жить с «настолько чужим человеком, что он не любит/хочет/знает…»?! Другой вариант — закрывать глаза на отличия. Никак их не проявлять. Никогда не говорить о своих желаниях, а сразу спрашивать о том, чего хочет другой — и отвечать в унисон. «Ты хочешь в кино?» — «А ты?» — «Я первый спросил». Или «Ты хочешь сходить туда-то» — «А ты?» — «Да» — «Тогда пойдем». Обнаружить, что мы в чем-то расходимся — начало выхода из слияния, где нет «я» и «ты», а есть «мы», но это обнаружение всегда болезненно.
Как быть? Безусловно принимать и любить любые черты? Но это тоже вариант слияния, и к тому же безусловное принятие, на мой взгляд, является мифологической конструкцией, невозможной в реальном мире. Нам может совершенно точно не нравиться что-то в другом человеке или в его действиях, и мы имеем полное право испытывать по этому поводу любые чувства. Принятие инаковости Другого — это отказ от попыток что-то с этим человеком сделать, чтобы устранить «недостатки». Принятие инаковости близкого человека — отказ от попыток его усовершенствовать, и опора на те его особенности и качества, которые являются для нас ресурсными. А если этих качеств нет — зачем мы рядом?
В этом мире нет человека, который бы мог удовлетворить все наши желания, быть нам подходящим во всем. Мы обречены раз за разом находить в наших родителях, детях, друзьях, любимых, коллегах то, что не просто оставляет равнодушными, но и неприятно удивляет своей чуждостью. И самым болезненным это «удивление» становится тогда, когда оно сигнализирует: этот человек не удовлетворит нашу потребность в, например, гордости за сына-чемпиона. Именно за сына. Хочется. Но он чемпионом быть не хочет. Что ж делать…
Одна из бесценных вещей, которую пациент познает в ходе психотерапии, это границы отношений. Он узнает, что может получить от других, но также – и это гораздо важнее – чего не может получить от других (И.Ялом)